Глава V

По разным каналам в мозговой центр поступала информация, которая свидетельствовала о том, что Поднебесная империя, верная заветам своего великого кормчего Мао, спешит воспользоваться смутой в азиатских обломках советской империи, для реализации своих гегемонистских устремлений. Великий азиатский тигр, в котором бурлила кровь миллиардов своих граждан, искал просторов, где могла бы развернуться его перегретая экономика. Он жаждал пищи для своей промышленности. Всё это было на севере. И целью для своего первого прыжка он выбрал Казахстан. Вождь тамошних кочевников луноликий сын чабана, раздав все ключевые должности своим родственникам и однокишлачникам, наслаждался своим, как ему казалось, незыблемым положением, подсчитывая барыши, вырученные его кланом от продажи всех сколько-нибудь лакомых кусков бывшей советской собственности западным монополиям, и уповая на поддержку находящихся у них на зарплате тамошних правительств в случае угрозы своему господству.

Для полного счастья ему не хватало лишь бессмертия. Его туземный парламент уже объявивший его пожизненным президентом, осуществил бы и это его желание, если бы мог принимать законы обязательные для исполнения Аллахом.

Прогнивший от коррупции племенной его режим, перед глазами готового к прыжку тигра, был обречён. Молодая Третья Империя, только вставшая на ноги, могла рассчитывать лишь на то, что ей удастся отстоять хотя бы Южную Сибирь, именуемую новоявленным ханом Северным Казахстаном. Тщась сохранить эту территорию в своих владениях, он даже перенёс туда свою столицу, назвав её Акмола, что по иронии судьбы означало по-казахски – белая могила. Ни чем иным для него в этом исконно казачьем краю она и не могла стать. Спохватившись, хан переименовал свежеиспеченный стольный град своей кочевой орды в Астану. Для освобождения Южной Сибири уже готовился соответствующий воинский контингент. А для подготовки его встречи на временно оккупированную кочевниками территорию были откомандированы наши герои.

Иса и Али были уже на месте, прибыв туда самолётом, так как их азиатское происхождение не должно было вызвать повышенного к ним интереса со стороны племенного президентского гестапо.

Андрей, Лёша и Стас собирались пересечь до сих пор не просто плохо обустроенную но даже толком не обозначенную российско-казахстанскую границу на лошадях. Этот «транспорт» не только обладал отменной проходимостью, но и не нуждался в горючем – весенняя степь в изобилии снабжала животных подножным кормом. Это позволяло до поры обходить населённые пункты. А конские следы не бросались в глаза воздушным наблюдателям, если конечно не двигаться по росе ранним утром.

Лошадки были мохнатой степной породы, три из них были под казачьими сёдлами с высоко подтянутыми стременами, так как не в казачьем обычае было употреблять шпоры. Три другие лошади были вьючными.

Чтобы не сильно отличаться от местных чабанов и охотников ребята обрядились в брезентовые штормовки и, по местной обезьяньей моде, в бейсболки. Холодными же ночами выручали вязаные фуфайки. С той же целью вместо автоматов они прихватили с собой СКСы. Этот десятизарядный полуавтоматический карабин был создан конструктором Симоновым в годы Великой Отечественной войны и был назван превосходным оружием американскими экспертами после вьетнамских событий. Теперь же он пользовался заслуженной популярностью как охотничье оружие. У каждого на виду имелся также большой местный нож. Любому могла пригодиться и висящая на руке башкирская ногайка, прозванная «волкобоем». Такая плеть усиленная проволокой и со свинцовым шариком на конце действительно употреблялась, в своё время, башкирами для охоты на волков. Не мог этот зверь уйти по степи от лихого наездника и падал с пробитым черепом. Не хуже пистолетной пули проламывал щелчок «волкобоя» и башку любого другого недруга.

Двигаться надо было с опаской, не только чтобы самим не засыпаться, но и чтобы не привести за собой хвост на встречу с командиром подпольной организации уральских казаков товарищем «Василием».

Командовал в местном отделении племенной охранки Султанбек Шишманов, прозванный казахами Карашайтаном, а русскими просто Держимордой. По местным понятиям он был большой бай: местные кочевники бесплатно пасли его многочисленные стада, скот для которых его люди угоняли в соседних российских областях. Ещё больше доходов ему приносили рэкет и поставленная на широкую ногу торговля анашой. Его отличительной чертой была патологическая жестокость, ставшая «притчей во языцех» до такой степени, что его именем пугали уже непослушных детишек. И надо признать, что лучшего пугала было не сыскать. Это жирный кривоногий ублюдок имеющий портретное сходство с бабушкой Мао Цзе Дуна, к тому же, сильно покусанной пчёлами, являл собой пример полного единства формы и содержания. При этом он всё же был, по своему, далеко не глуп. И кроме своих личных интересов блюл, до времени, также и интересы правящего клана. С этой целью он раздавал удостоверения внештатных сотрудников казахской ГэБэ туземной молодёжи, обречённой бесперспективным режимом на пьянство и наркоманию. И те в благодарность за гарантированное им отпущение любых грехов отрабатывали ему в качестве рэкетиров и стукачей.

И вот уже не только по их доносам, но и просто самой своей шкурой ощущал Держиморда приближающуюся опасность.

Встреча с «дядей Васей» состоялась в заросшей кустарником балке в трёх с половиной километрах от небольшого степного посёлка. Пока Андрей вёл переговоры с «принимающей стороной» Лёша и Стас вместе с сопровождавшим Василия казаком внимательно наблюдали за окрестностями, так как местное население, брошенное в нищету, вынуждено было вести практически натуральное хозяйство, а часть и вовсе промышляла охотой и собирательством. Слоняться по степи могли и держимординские волонтёры.

Как и следовало ожидать, главной проблемой местных подпольщиков была острая нехватка оружия, и ящик АК-105 переданный Василию вызвал у него несказанную радость. «Ничего,- сказал он- что патронов маловато. Теперь мы их сами добудем». «И не только их!»- добавил он многозначительно.

План восстания в общих чертах был очень прост: захватив арсенал местных силовиков, раздать оружие добровольцам и, когда ханские каратели начнут раскручивать маховик репрессий, призвать на помощь русских братьев. Следовательно, план можно было разделить на два этапа: первый- это захват здания, в котором располагались все местные отделения силовых структур и второй этап- нейтрализация оставшихся силовиков и воспрепятствование, по мере возможности, прибытию карательных частей.

Андрей дал «дяде Васе» твёрдые гарантии, что помощь придёт без промедления, а для информационного обеспечения акции Иса и Али должны были привезти журналистов. Обеспечение же их спутниковой связью тоже было предусмотрено заранее. Так что было отчего беспокоиться Держиморде, не подвело звериное чутьё его и на сей раз. Догадывался он уже и от кого ждать ему неприятностей, не знал только где и когда.

Таджикским друзьям удалось-таки привлечь падких на сенсацию журналистов на место предстоящих событий, соблазнив их россказнями о рождающихся там якобы жеребятах о шести ногах и ягнятах о двух головах повинны в чём, со слов «осведомлённых аборигенов», были толи секретные эксперименты советской армии, толи зачастившие в те места посланцы внеземных цивилизаций.

И вот уже представители самой что ни наесть «свободной прессы» расхаживают по загадочным кругам (вытоптанным для них в степи казаками), глазеют на привезённые с собой дозиметры (благо не пожалели наши казачки для дорогих гостей и цезиевых опилок порассыпать) и вежливо отказываются отведать тушёнки приготовленной якобы из тех самых мутантов.

Но поскольку время «Ч» должно было совпасть с началом провокаций на китайско-казахстанской границе, точно его назвать мог только китайский генштаб. В связи с этим, усердный Лёха предложил свои услуги для поддержания ажиотажа, вызвавшись побегать ночью в вывернутом шерстью наружу тулупе вокруг дома, где квартируют любопытствующие иностранцы. «Можно и повыть пару раз на луну диким голосом»,- развил Стас его предложение. Идея со снежным человеком Андрею, в общем, понравилась, но глядя как увлечённо заезжие акулы пера и микрофона слушают байки местных жителей, он решил пока от этой меры воздержаться.

* * *

И вот час настал. Боевики наводнили военкомат под видом добровольцев, шли в «ГэБэ» с сообщениями о китайских шпионах и диверсантах, якобы замеченных ими в окрестностях, у кого-то из них вдруг обнаружились близкие родственники в приграничной зоне, и чтобы забрать их оттуда они лезли, за разрешением почему-то в милицию.

И вдруг, как по команде, появились из-под полы автоматы. Служивые послушно выполнили рекомендацию – Грабли в гору! А в двери вваливались уже, «праздные зеваки» с патриотического митинга на площади. И вот уже в их руках замелькали изъятое у ошарашенных стражей порядка оружие и взявшиеся невесть откуда обрезы. Здание, бывшее районным оплотом обанкротившегося режима, захлестнула лавина. Но это была необычная лавина – она хлынула вверх по лестницам и разлилась по этажам, отлавливая обитателей здания. Большинство из них только изумлялось происходящему, оказавшись прижатыми мордами к стенке в положении мух прилипших к клейкой ленте. Других, правда, пришлось выкуривать гранатами. После чего первый этап восстания можно было считать удавшимся.

Глава VI

Туземные власти и их приспешники были деморализованы коварным и как оказалось к тому же двойным ударом.

Западные правительства не спешили ссориться с азиатской сверхдержавой из за обанкротившегося режима. Особенно с учётом того, что их монополии уже получили от китайцев гарантии сохранения своих прав на концессии в теперь уже бывшем Казахстане.

По-прежнему деятельным был только Держиморда, считавшийся ранее репатриантом из Китая, а теперь оказавшийся китайским патриотом.

И вот мы видим его у одного из зажжённых им в ночной степи костров в ожидании десанта китайских спецназовцев. Прогудел самолёт. Держиморда взглянул вверх и узрел как слетаются к нему безмолвные тени планирующих парашютов. Ещё через несколько минут бравые китайские вояки уже гасили на земле их купола. Командовал отрядом маленький майор Лин – старый знакомец Держиморды. Но не будем тратить бумагу на описание радостной встречи этих двух заслуженных негодяев.

Перенесёмся лучше мыслью на север, а там первые колонны освободительного контингента только лишь покидают места своего формирования. Как продержаться нашим ребятам до их прибытия?

Даже местных казахов не обрадовала реальная перспектива изучения китайского языка со всеми его иероглифами. И рассудив также, что меры по ограничению рождаемости, обязательные в Поднебесной, тоже вряд ли украсят их и без того небогатую радостями жизнь, решили многие из них искать защиты у русских. Старый друг, как известно, лучше новых двух. Тем более, что двумя китайскими колонистами на одного казаха вряд ли дело, при таком повороте, ограничится. Кое-кто из казахов присоединился, по такому случаю, к «Отряду имени Чапаева» под командованием «дяди Васи». А когда стало известно о том, что сам хан со всем своим выводком слинял в Турцию, почти все пленники выразили желание встать под знамя отряда чапаевцев.

* * *

В городок влетел на взмыленном коне казахский охотник – он принёс удивительное известие: к городу движется отряд китайцев, и во главе его он заметил человека как две капли воды похожего на Карашайтана.

Удивляться было некогда – надо было срочно готовить отпор, учитывая, что у них нет, в таком случае, преимущества перед противником в знании местности.

Андрей послал следить за противником группу конных казаков и с ними двух казахов. Они должны были передвигаться параллельным курсом, укрываясь за холмами и в промоинах которыми изобиловала эта местность, и сообщать ему по рации о каждом шаге, предпринимаемом противником. Одновременно он обратился по спутниковой связи в штаб операции, прося ускорить заброску к ним десанта.

А тем временем дядя Вася с помощью Лёши и Стаса уже распоряжался подготовкой населённого пункта к уличным боям. Подготовить его к круговой обороне не было ни времени, ни сил, а вот превратить его в мышеловку возможность была. Но в первую очередь надо было позаботиться хоть о какой-то безопасности для мирного населения, убедить жителей спуститься в погреба и подвалы и не высовываться оттуда пока не велено.

Отряд майора Лина должен был взять под контроль городок, облюбованный резидентом Держимордой в основном ради проходящей через него оптико-волоконной международной линии связи и находящегося рядом военного аэродрома советских времён, от которого уже ничего не осталось кроме бетонной полосы способной принимать тяжёлые транспортные самолёты. Подготовить её к приёму первого самолёта и должен был Лин.

Гарнизона в городке не было, и это приятное обстоятельство должно было сделать его лёгкой добычей. Но Держиморда огорчил приятеля рассказом о последних событиях. Правда, не слишком – взбунтовавшееся быдло не могло смутить командира элитной части. Видно забыл он слова председателя Мао: «Бунт – дело правое. А винтовка рождает власть».

На подходе к городу их несколько озадачило царившее там безлюдье. Но они рассудили, что после разгрома власти население, по русскому обычаю, лежит теперь пьяное. Тут Лин напомнил приятелю свою любимую стратагему: «Грабить во время пожара». И китайские вояки бодро зашагали по трём сходящимся в центре улицам, твёрдо намереваясь разогнать всех встречных-поперечных медведей по их берлогам. Но русские медведи видно чуяли лихо и не спешили попадаться им под горячую руку. Дома, мимо которых они двигались, были пусты и солдаты, пошныряв по ним, уже кое-чем успели разжиться. А Лина, тем временем, всё больше занимал вопрос: «Где же пьянка?»

Так добрели они до центральной площади. Тут и случился праздник жизни, да только не для них. Сверху полетели гранаты, затрещало автоматическое оружие. Такого адского концерта Лину не доводилось слышать даже во Вьетнаме. Видя как тает его воинство, Лин понял, что русские, образно говоря, «заманили его на крышу и убрали лестницу», как гласит знаменитая китайская стратагема. На что он решил ответить практическим применением самой знаменитой тридцать шестой стратагемы – «Бегство при полной безнадёжности» и отважно кинулся наутёк. Шмыгнув в ближайшую подворотню, он увидел там неосёдланную лошадь и, вскочив ей на спину, понёсся по дворам, колотя пятками по её мохнатым бокам.

Но этот его манёвр не ускользнул от глазастого Лёхи, который сразу же кинулся вниз и, взгромоздившись на своего жеребца, пустился в погоню. Вновь заметил он китайского командира уже на дороге, когда, пытаясь выйти ему на перерез, сам выскочил на неё. Зрелище же сие живо напомнило ему номер виденный в цирке – мартышка на спине у пони. Но эту мартышку упускать было нельзя, и потому Лёха, продолжая погонять своего коня, принялся палить вслед китаёзу из карабина, не обращая внимания на то, что тот начал отстреливаться из пистолета, всё равно он, сидя на неосёдланной лошади и вынужденный стрелять назад, не мог толком целиться. Они были уже в степи когда, наконец, очередная Лёхина пуля всё-таки подшибла лошадь китайца, и он кубарем слетел в дорожную пыль. Лёша ещё раз нажал на спуск, но кроме чёткого щелчка курка ничего не последовало. Тогда Лёша направил своего коня на успевшего вскочить китайца, намереваясь его затоптать или, по крайней мере, окучить по башке прикладом, ежели тот из-под копыт увернётся. Но не тут то было – у китаёза оставался ещё один патрон, но видно здорово он был ошарашен всем произошедшим, раз угодил не в Лёшу, а в шею его жеребца. Пришла и Лёхина очередь изваляться в пыли. Хорошо хоть не придавил его падающий конь. Вскочив на ноги, увидел он как китаец выхватил свой нож. Половина его лезвия была спрятана в рукоятке, но при выдёргивании из ножен клинок вышел на всю свою длину и встал на фиксатор.

Увидев здоровенный ножик в лапках злобной мартышки, Леша чуть было не рассмеялся. Но когда боевая макака, оскалившись, кинулась на него, стало не до смеха. Лёха едва успел отшвырнуть её добрым пинком. Хорошо хоть узкий клинок с кинжальной заточкой мало годился для режущих ударов, иначе пришлось бы ему очень некстати охрометь. Проворно вскочил, неласково уроненный им китаец, но всё же на миг оказался, при этом, повёрнутым к Лехе спиной и удавка успела захлестнуть его шею. Оторвав Лина от земли, Лёха поискал взглядом на что бы его подвесить. Но степь есть степь и деревья в ней явление редкое, так, что пришлось Лёхе намусорит на дороге, и он бросил китайского болванчика там же где и взял.

А тем временем, на бетонную полосу старого аэродрома уже опускались первые русские вертолёты. Так бесславно закончилась китайская авантюра в Южной Сибири.

Но ушлый Держиморда умудрился-таки загодя ускользнуть в заранее подготовленную им, на такой случай, крысиную нору и отсиживался теперь там, намереваясь продолжать гадить русским, играя на казахском национализме и приплетая для солидности пантюркизм. «Дорога – верная, но путь – извилист»,- утешал он себя словами «великого кормчего».

На другой стороне планеты, в это же время, штат Техас, отказавшись признавать федеральное правительство, объявил о своей независимости, ссылаясь на то, что никогда в Соединённые Штаты и не вступал. Никакая антирусская истерия, разжигаемая их жлобом-президентом, не могла уже сцементировать разочарованное в своих лицемерных идеалах и рассыпающееся на эгоистические группы американское общество.

* * *

В новых сибирских областях России устанавливалась обычная русская власть и нормальная жизнь по российским законам.

А враги нации, тем временем, не унимались, развязав террор, саботаж и сопровождая всё это лживой пропагандой. Вступать в диалог с бандитами было совершенно бесполезно, поскольку они понимали только «диалектику кулаков и пистолетов»,- как выразился в своё время основатель испанской фаланги Примо де Ривера. И наши ребята не жалели для них ни того – ни другого. Но при этом, зная клановую структуру казахского народа, Андрей постарался выйти на контакт с верхушкой того жуза к которому формально относился Держиморда и нашёл там взаимопонимание. Это лишило Держиморду значительной части поддержки, так как поняли бывшие его клевреты, что таскали каштаны из огня для чужого китайского дяди, а казахи на оккупированной китайцами территории много чего уже натерпелись.

В оперативный центр поступили агентурные данные о том, что, с подрывной целью, из Китая должны доставить в Сибирь крупную партию героина, заражённого вирусом СПИДа, чтобы ещё больше осложнить там демографическую ситуацию и без того сильно подорванную изуверскими экспериментами еврейских либералов. Осуществить переброску должен был Держиморда, стремящийся загладить вину перед своими пекинскими хозяевами.

Через ещё не обустроенную, новую русско-китайскую границу партию этой отравы уже переправили. Теперь пластиковые капсулы, доставленные на хладобойню, должны были поместить во внутренние разрезы на тушах перед их замораживанием и вместе с ними отправить в Омск на принадлежащий китайцам мясокомбинат. Хотя на хладобойне и заправляли казахские националисты, но для такой ответственной операции Держиморда решил организовать специальную ночную смену, в которую должна была поработать его банда под личным руководством главаря, так как он отлично отдавал себе отчёт в том, что второго провала ему не простят.

Лучшего момента, чтобы прихватить всю тёплую компанию, нельзя было и придумать. Возглавить же эту операцию на месте поручили Андрею, и он немедленно отправился на рекогносцировку, прихватив с собой Лёшу и Стаса. Представившись заказчиками, они выразили желание ознакомиться с работой предприятия и особенно с санитарным её аспектом, ссылаясь при этом на опасность эпидемий среди скота, в связи с развалом ветеринарной службы при прежнем режиме. Задурив, таким образом, бошки туземцев, они получили возможность полностью облазить всё место предстоящего действия. Особенно порадовали их обнаруженные в заборе лазы, через которые трудолюбивые казахи обеспечивали себя мясом для плова.

После ухода последних рабочих проникнуть по тихому на территорию бойни не представляло для группы захвата большого труда. Согласно заранее намеченному плану они перекрыли все возможные пути отхода бандитов. Вне территории засады были расставлены ещё раньше. Сам Андрей вместе с Лёшей и Стасом укрылся в помещении с компрессорным оборудованием.

Через час с небольшим их ожидания в наушнике его рации прозвучало сообщение наружного поста наблюдения о том, что к воротам подъехала «Нива», а следом «Газель»-фургон. Их видимо ждали, поскольку ворота сразу же откатились и машины въехали на территорию. Другой наблюдатель доложил следом, что из «Нивы» вышли двое, а из фургона – шестеро, считая водителя. Семеро из них направились в холодильный цех. Заметил наблюдатель у них и чемоданчик. Один остался на дворе и закурил.

Стас, глядя в окошечко на двери их укрытия, заметил, как за висящими на крюках тушами замелькали человеческие фигуры. Он отодвинулся от стекла и сделал знак друзьям, так как в шуме работающего оборудования приходилось либо кричать, либо говорить прями в ухо. Андрей, прижав под подбородком ларингофон, приказал снять стоящего на стрёме бандита и приготовиться к атаке. По своему боевому опыту он знал, как после такой команды отодвигается всё, что тебя в этой жизни волнует и остаётся только мысль о следующем шаге, который тебе предстоит сделать, и потому, осторожно посмотрев в дверное окошечко и убедившись что бандиты, облачившись в фартуки, деловито занимаются своей сатанинской работой, он без промедления дал следующую команду взорвавшую обстановку мирного труда подручных Держиморды. С галереи под крышей цеха раздались очереди. Следом распахнулись заранее отпертые двери и бандиты оказались под таким перекрёстным огнём, что искать укрытия им стало просто негде.

Но не так прост был сам Держиморда. Укрываясь за висящими тушами, он пробрался к двери холодильника и закрыл её за собой.

Когда всё было кончено, Андрей лично осмотрел всех дохлых бандитов и, не найдя среди них Держиморды, готов был уже поверить в способность его к телепортации, но тут его взгляд наткнулся на закрытую дверь холодильника. Хитро улыбнувшись, он подошёл к пульту оператора и установил режим глубокой заморозки. Когда пришла пора вынимать готовый «продукт» он посоветовал ребятам надеть рукавицы, чтобы пальцы об него не отморозить. Весело матерясь, вытаскивали они наружу свою находку. А потом, как есть раскоряченного, поставили свежемороженого Держиморду к стенке. Тут к нему подошёл Лёха и поплевав на подобранный где то поросячий хвост ловко приморозил его к носу монумента. Натюрмортик получился тот ещё. Все собравшиеся вдруг неожиданно обнаружили в себе ценителей сюрреализма. Даже Андрей не смог удержаться от улыбки, глядя на проказника Лёху, когда тот изображал из себя скульптора, оценивающего своё творение. Но маяться дурью было не время, и как не жаль ему было мешать своим друзьям расслабляться после пережитого напряжения, он велел им волочь сей продукт в любезно оставленный им же самим фургон.

Глава VII

За годы катастройки и последующего препарирования расплодилась по России чёртова уйма всяческих сект. Впадать в извращенческий маразм русскому человеку предлагалось на любой вкус. Тут уж ЦРУ постаралось. Особенно удачным пирогом с их кухни стала Всемирная церковь «Путь спасения». Под аппетитной корочкой разглагольствований о милости Божьей и любви Христовой была и начинка – духовное порабощение молодых людей и превращение их в послушные орудия для проникновения в коммерческие и политические структуры России и взятие их, таким образом, под контроль ЦРУ. Главой же сей новоиспечённой протестантской церкви, возникшей, как водится, на почве «свежего» истолкования Священного писания, был преподобный Владимир Сидоров. Употреблял он свою «паству» и для удовлетворения собственных материальных и физиологических нужд. Этим то фигурантом и предстояло заняться нашим друзьям по возвращении из сибирской командировки.

Как выяснил для себя Андрей, морально неустойчивую молодёжь на первом этапе привлекали в секту рок-концертами на которых дёргающиеся как паралитики исполнители блажили что-то про Христа под дикую музыку. А на сборищах «посвящённых», проводимых при закрытых для посторонних дверях, сектантов приводили в экстаз с помощью несуразных обрядов сопровождаемых гипнотической музыкой и окуриванием дурманящими веществами, после чего наступала очередь для «свального греха» от которого, по утверждению «преподобного Вовы», должны были рождаться «святые дети». Немало потрудился и сам «преподобный» преумножая сонм таких «святых», предпочитая заряжать ими несовершеннолетних своих прихожанок.

Но доказать это юридически было пока невозможно, поскольку добиваться показаний от его фактических рабов, чьё сознание было помрачено изощрёнными психотехнологиями, было бесполезно. Они были в полной психологической зависимости от своего «гуру» и связаны с ним круговой порукой. Не даром ели свой хлеб специалисты из Лэнгли, которые его натаскивали.

А раз так, решил Андрей, то следует заслать в секту своего человека. Справиться с этой задачей мог только прирождённый артист с очень крепкой психикой. Такой как Стас. И поскольку у сектантов высоко котируются покаявшиеся грешники, то и «легенду» ему следует подготовить соответствующую. Например, снабдить его справкой об освобождении из мест заключения, где он якобы впервые взял в руки Библию и это отвратило его от прежнего греховного пути. Теперь остаётся только составить текст впечатляющего покаяния. А там уж «преподобный Вова» сам предложит микрофон для его оглашения. И одним лицемерным святошей станет больше, да таким, что заставит покаяться и самого «преподобного». Подумав это, Андрей не удержался и щёлкнул по носу постную рожу на лежащей перед ним фотографии Сидорова.

Премьера Стаса на «пути спасения» имела шумный успех. И далеко не случайный, поскольку удалось ему войти в такой раж покаяния, что пообещал он собравшимся обратить в истинную веру всю исправительно-трудовую колонию ежели враг человеческий снова введёт его во грех воровства со всеми вытекающими из того последствиями. Многие присутствовавшие при сём прослезились. А преподобный Сидоров, видя такое дело, не сходя с места, объявил его святым. И совсем бы наш парень возгордился по такому случаю кабы забыл, что он на работе. «Ну, пока всё идёт неплохо: вся эта сектантская бражка принимает меня как родного, да и ладных из себя бабёнок здесь хватает. Будет с кем поупражняться в непотребных здешних обрядах. Но и о деле забывать не следует. Главное произвести на ихнего пахана нужное впечатление, чтобы счёл он возможным привлечь меня к своим грязным делишкам. Легенда у меня крепкая. Но чтобы не попасться на провокацию надо быть начеку и выдерживать принятую роль последовательно»,- так размышлял Стас, окружённый толпой любезных сектантов, балдеющих под бренчание взопревших от усердия «херувимов» с электрогитарами. При этом он старался сохранять на своей плутовской роже умильное выражение, подобающее неофиту при восприятии «божественных откровений», которые выкрикивали своими козлиными голосами «бременские музыканты», как окрестил их про себя Стас.

Уладив для «его святейшества» Сидорова пару дел с конкурентами, заслужил Стас его расположение и допуск к более серьёзным операциям по присвоению квартир и другой собственности одиноких стариков «обласканных» сектой. И здесь Стас не подкачал, благо пересмотреть результаты этих махинаций, в последствии, было несложно. Попутно он выяснил, что малолетние фанаты преподобного Вовы добывают средства на регулярные лепты в фонд его «церкви» с помощью воровства и проституции, при чём неплохо организованных. Имеет ли сия «евангелическая» организация отношение к торговле наркотиками было пока не ясно. Зато предельно ясной была политическая ориентация этой организации. Пастор и его проповедники делали упор на Ветхий Завет, неустанно внедряя слушателям мысль о богоизбранности еврейского народа и не забывая добавить в заключение о необходимости христианам служить ему, чего, дескать, ждёт от них Господь Бог и за это им на том свете воздаться сторицей. Докладывая об этом Андрею, Стас охарактеризовал идеологию «Пути спасения» как экспортный вариант сионизма. Ещё опаснее была тенденция вербовки в секту перспективных служащих государственного и муниципального управления, а также специалистов оборонных предприятий. Тут уж попахивало созданием агентуры влияния и шпионажем. И уж совсем не была удивительной, в свете этого, та легкость, с которой открывались перед господином Сидоровым любые двери и решались вопросы, относящиеся к деятельности принадлежащих ему фирм.

Андрею было ясно, что брать эту сволочь следует на аморалке, чтобы визга на счёт политических репрессий было поменьше. А подготовить акцию по вскрытию гнезда педофилов должен был, разумеется, Стас. «Расколоть же гадов по другим эпизодам, с учётом тех фактов, которые ты уже накопал, будет делом техники»,- сказал он ему, перебирая снимки, сделанные нашим молодцом, на которых в компании преподобного Вовы красовались очень интересные, по своему, личности.

Следующее собрание «посвящённых» состоялось на хате у Стаса, которая являлась на самом деле конспиративной квартирой «Национальной гвардии» и была, по такому случаю, обильно нашпигована скрытыми телекамерами и микрофонами.

Когда в неё вошли наши ребята, дав предварительно сектантам вволю порезвиться, они собственноручно сняли пастора с его несовершеннолетней «дочери во Христе». После чего все участники сей «тайной вечери» были, как есть голые, запихнуты в «воронок» под причитание вездесущих старушек обитавших, видимо, как в самом осквернённом доме, так и по соседству.

Когда на очной ставке Сидорова с родителями потерпевшей Андрей показал им видеозапись одного из «обрядов» с участием их дочери, он получил именно ту реакцию, на которую рассчитывал. Зрители излагали свои рецензии актёру в основном невербальными средствами. И Андрей не спешил оттаскивать их от поверженного, в буквальном смысле, кумира. Он ждал, когда клиент созреет для более важного разговора …

А по телевидению уже шли сюжеты о похождениях его «преосвещенства». И после каждой серии в прокуратуру приходили с заявлениями родители малолетних его «прихожанок» …

Под давлением этих позорных фактов и памятуя об угрозе помещения его, с такой репутацией, в общую камеру, где его немедленно «опустят», признавался «преподобный» Вован во многих своих делах, уже мечтая теперь о статусе политзаключённого.

Кроме удовлетворения от хорошо проделанной работы и благодарности командования получил Стас за эту службу ещё одну награду, о которой особенно не распространялся.

Её он приметил ещё при первом посещении сектантского сборища, когда она подошла к «пастору» после его громогласного призыва выйти к нему всех страдающих от семейных неурядиц и обещания уладить их посредством Святого Духа, который на все подобные случаи у преподобного Сидорова всегда был под рукой. Была с ней девчушка не старше трёх лет – симпатичная с умными чёрными глазками. Помнится Стас возмутился тогда в душе, что приходится ей видеть всё это безобразие в таком впечатлительном возрасте. «Разведёнка или близко к тому»,- подумал Стас, следя взглядом за её ладной фигуркой, и решил к ней подъехать.

Ожидавшая чуда жертва сектантской обработки быстро открыла душу новому популярному члену их общины, к тому же симпатичному и к ней самой весьма ласковому. Прежде всего, Стас узнал её собственную, в общем-то обычную в наше время, историю. А там пошла и более ценная информация, которую не трудно было получить у истосковавшейся по вниманию женщины, доброжелательно её выслушивая и направляя её словоизлияние заинтересованными вопросами. Она же и привела его на собрание посвящённых.

Сборище это состоялось на квартире у ярой сектантки – бывшей старой девы. Осатанелость от неудовлетворенных желаний и привела её в секту, а участие в оргиях срежессированных пастором Вовой явилось для неё сущей благодатью и потому к подготовке сцены для сего «священнодействия» она отнеслась с должным рвением: было и где расположиться и чем подкрепиться. Окуривание же помещения специфическим «ладаном» с галлюциногенным и возбуждающим эффектоми пастор не передоверял никому. В общем обстановка была самая к таким делам располагающая. И когда глава секты возгласил: «Возлюбите друг друга, дети мои»,- никто мешкать не стал …

Когда Стас вновь начал контролировать свои действия, он обнаружил себя лежащим на диване, а сверху на нём гарцевала его новая подружка. Любуясь колышущимися грудями и нездешними переживаниями, отражающимися на её лице, он пытался вспомнить сколько раз он её уже трахнул. Наконец с протяжным стоном она насадила себя на его орган в последний раз, замерла, а потом медленно как лунатичка легла на него, вытянув ноги. Чтобы закончить с этим делом, Стас поддал её снизу ещё несколько раз и кончил сам. «Хорошая девочка»,- подумал он, перебирая её волосы …

Пришлось конечно постараться чтобы открыть Марине глаза на истинное лицо их «гуру» и его подлинные цели. Но поскольку сам Стас дал ей новую надежду, то эта операция прошла вполне безболезненно. Дочурка же Марины его просто обожала. Стас сам не ожидал, что ему так понравится эта семейная идиллия. «А что? Верная женщина, умеющая создать уют, что ещё надо мужчине, которому не так часто доводится им насладиться?»- подумал он, обнимая свою подругу и слушая умиротворяющее журчание её нехитрого монолога. И сунув руку между разошедшимися полами её халатика, потянулся губами к её нежной шейке …

* * *

Вновь весна пробуждала жизнь, и жизнь брала своё. Оттаивала не только земля, но и загрубевшие от долгой борьбы сердца. «Мы должны стать твёрже, но не потерять нежность»,- сказал, в своё время, Эрнесто Че Гевара. Вспомнив эти слова, Андрей взглянул в шалые глаза идущей на встречу ему девушки и улыбнулся. А она ответила ему тем же …

Глава VIII

«Кто бы мог подумать, что такая архаика как масонство может быть реальностью наших дней»,- размышлял Андрей, выяснивший, неожиданно для себя, что за скоординированными действиями так называемой «свободной прессы» стоит организация доморощенных масонов, к тому же имеющая связь с пресловутым «мировым правительством»- этой шайкой плутократов для которых президенты и правительства так называемых демократических государств- всего лишь марионетки пляшущие на их финансовых поводках.

Не гнушались масоны местного разлива и обычной уголовщины, которую использовали для устрашения несговорчивых.

«Вытравить эту опухоль наверняка можно только изучив её изнутри. А значит, без внедрения в её структуру не обойтись»,- так развивал он свою мысль дальше. «Эти похитрей будут прежних наших клиентов. Видно, на сей раз, самому мне придётся тряхнуть стариной»,- вызрело у него решение.

И вот через несколько дней в редакцию самой «независимой» из всех «независимых» газет явился амбициозный провинциальный журналист и сразу же приятно удивил местных старожилов предъявленным творением своего пера и недюжинного, по всему видно, интеллекта в виде изощренно русофобской статьи. Даже сам редактор- патриарх вольно-продажной публицистики, сразу по прочтении сего опуса, заговорил с ним о возможности принятия в штат, едва не роняя, при этом, слёз умиления. «Видно молодость свою вспомнил старый баламут»,- подумал наш молодец (а это был, как вы уже догадались, не кто иной как Андрей) и как ни в чём не бывало стал обживаться в новой среде.

Новые «коллеги» поразили, ко многому уже привыкшего Андрея, своим цинизмом. Эти трубадуры криминальных капиталов и их демократической обслуги бравировали перед новичком своей продажностью, уча его, так сказать, правильно жить. Быстро освоив их стиль, он со своими ёрническими заметками по поводу государственных мероприятий пришёлся здесь, как нельзя, ко двору.

И вот уже старший коллега Яша Эпштейн, пишущий под псевдонимом Николай Иванов, с многообещающими намёками пригласил его на тусовку цвета независимой журналистики.

Вдоволь налюбовавшись на самодовольные рожи акул пера, уже было заскучавший, Андрей вдруг увидел приближающегося к нему шефа. «Добрый вечер, Олег Моисеевич»,- приветствовал он его с должным подобострастием.

«Хэлло , Эндрю, ты то мне и нужен»,- не оставил его без внимания босс. «Пошли я представлю тебя одному человеку»,- прибавил он многозначительно, увлекая его за собой. Так наш герой впервые увидел самого мастера ложи, чьё хомячье рыльце знал до этого лишь по фотографиям. Впрочем, тот не спешил представляться в этом качестве, а лишь внимательно рассматривал его и прощупывал малозначащими, на первый взгляд, вопросами. Проанализировав позже свои ответы, Андрей остался собой доволен и решил, что первое знакомство прошло успешно. Следует теперь ждать предложений, от которых он, разумеется, не сможет отказаться. И приготовился заломить цену подороже.

Трое новых «коллег» бывших старыми членами ложи «Иоанна крестителя» охотно поручились за Андрея, и он таки стал членом «братства». Не миновал он при этом и обязательного участия в театрализованном представлении- обряде испытания, когда ему пришлось шагнуть с завязанными глазами в представляющийся бездонным колодец, оказавшийся на деле неглубокой ямой с жёлобом на дне, по которому он скатился прямиком в зал собраний ложи, где и совершился обряд посвящения с балахонами аля-Ку-Клус-Клан и бутафорскими шпагами. С должной выразительностью повторив, при этом, формулы лицемерных обетов верности идеалам милосердия и прогресса, Андрей стал «настоящим» масоном.

Когда с него сняли чёрный капюшон, и он узрел, наконец, всех участников субботнего собрания членов ложи, ему стало очевидно, что почти в том же составе они могли бы собраться и в синагоге.

Получив затем информацию о тайных знаках и условных фразах, по которым масоны узнают друг друга, он теперь мог приступить к составлению полных списков членов этой подрывной организации и выявлению её казначея, секретаря, делегата по связи с зарубежными ложами и прочей иерархии.

И вот, для полного счастья, Андрей с большим удовлетворением обнаружил, что не малая часть богемных остатков прежней сорной «элиты», среди которых он теперь вращался, самозабвенно предаётся не только экзотичным обрядам ветхозаветного масонства, но и отдаёт должное той пагубной страсти, за которую Господь Бог пришиб не мало их ближневосточных предков в Содоме и Гоморре.

А вывело его на это не бесперспективное для общего дела открытие наблюдение за женоподобными ужимками его, так сказать, «коллеги» Яши. Заметив, как он западает на здоровых мужиков, Андрей решил послать на эту амбразуру Лёху и, отправляясь на встречу с ним, всю дорогу периодически ухмылялся, воображая его предстоящую реакцию на такое задание. Именно её он и получил от легко предсказуемого Лёши. И только строгая отповедь его вразумила: «Если для дела понадобится, я тебе трахнуть его прикажу, и ты этот приказ выполнишь!»- заявил он Лёше жёстко.

И вот уже прикинутый соответственно Лёша влазит в закуток, отведённый для Андрея с Яшей в редакции злостного рупора либерализма, как правильней было бы эту газетёнку назвать.

Узрев в углу под постером Шварцнегера тщедушный объект соблазнения, наш хулиган одарил его акульей улыбкой и с подмигиванием подъехал к нему с собственноручно составленным объявлением о том, что «тонко чувствующий прекрасное молодой человек ищет партнёра для совместных занятий искусством». А мгновенно проникшийся сочувствием к его проблеме Яша, в свою очередь, как радушный хозяин повёл его в отдел объявлений, декларируя по дороге свою любовь к тем же видам искусства, что и их дорогой гость.

«Ну что же, у наших «милых» всё кажется сладится»,- удовлетворенно вздохнул Андрей.

Удалось таки Яше убедить «прекрасного незнакомца» предпочесть «выстрелу наугад» в виде объявления посещение закрытого клуба для избранной публики. И вот уже оба они у закрытой двери неприметного особняка. На условный стук в двери открывается маленькое окошечко и в ответ на предъявленный членский билет слышится лязг отодвигаемых засовов. «Входи. Тебе здесь понравится»,- ободряет радушный завсегдатай Яша заробевшего вдруг протеже. Действительность же превзошла все ожидания. Бедного Лёху чуть не стошнило, когда он увидел лысоватых толстячков танцующих танго в обнимку с дебильного вида детинами в кожаных распашонках. Однако придти сюда стоило: осмотревшись, он обнаружил среди собравшейся публики немало «властителей, так сказать, умов» либеральной интеллигенции. И не долго думая, намекнул «дорогому Яше», что ищет работу и не прочь бы устроиться в таком хорошем месте, уже прикидывая в уме, где он поставит специальные телекамеры.

Когда утомлённые непотребными проказами гомики расползлись по своим норам, рьяный как все новые сотрудники, Лёша в порыве служебного рвения задержавшись на работе дольше других холуёв поработал толику и на другого хозяина, в результате чего видеотека Андрея стала быстро пополняться любопытными сюжетами с очень интересными персонажами. И всё было бы хорошо, если бы нежный Яша не доставал Лёшу своим специфическим вниманием, пока однажды в ответ на его домогательства «в порыве ответной страсти» не ухватил Лёха его за яйца так, что взвизгнув злополучный гомик от него шарахнулся и, надувшись, затем, печально удалился. Хотел было Лёша дать ему на дорожку по шее да раздумал – как бы не принял тот это за проявление ревности. «Но и так вряд ли скоро ему снова моей ласки захочется»,- успокоил он себя. Когда же Стас во время его визита на конспиративную квартиру попробовал поддеть его вопросом о развитии пидорской карьеры Лёха так взглянул на него, что тот сразу увял и больше этой темы никто не касался. И слава Богу!

Когда предварительная работа по составлению «чёрных списков» была закончена и фигурантов из них по одному стали доставлять на собеседование в штаб-квартиру, Стас знакомил их помаленьку с материалами «художественной съёмки» и ставил перед каждым альтернативу: либо лагерь за гомосексуализм- либо сотрудничество с последующей возможностью распространять СПИД на исторической родине. Никто не выбрал первого. Последующие откровения тщательно фиксировались видеокамерой. А затем уже специалисты из отдела пропаганды монтировали из них многосерийный фильм, сдабривая его кадрами, снятыми Лёшей в притоне богемных гомозадиенсов.

Так что, когда мелкую шушеру из корпорации второй древнейшей профессии провожали в их ближневосточный отстойник, почести, воздаваемые им их бывшими, надорвавшими умишко образованием, почитателями больше подобали бы представительницам первой из древнейших профессий. К сожалению, казначею ложи удалось ускользнуть. А вместе с ним могли уплыть не малые деньги и важнейшие документы.

Сложности в поимке этого негодяя возникли потому, что кроме финансов он заведовал также и связями ложи- этого «храма Соломонова» с этническими уголовными группировками. Именно эти связи помогли ему скрыться. Но они же должны были и навести теперь на его след - решил Андрей и вызвал по селектору Ису.

* * *

Иса давно работал по проблеме связей среднеазиатской наркомафии с политическими врагами народной власти. Эта мразь совмещала приятное с полезным, умножая таким образом свои капиталы и отравляя народ. К счастью удалось уже внедрить в систему поставки наркотиков своего человека- старого нашего знакомца Али. А теперь он получил дополнительную ориентировку - отслеживать появление Бориса Цинципера- бывшего казначея ложи.

Али хорошо помнил Цинципера по его визиту в апартаменты «хозяина» который обосновался в шикарном отеле почти в центре Москвы. Немало пришлось тогда потрудиться всей охране, чтобы оградить его от глаз нежелательных свидетелей. Алику же было доверено тогда провести важного гостя к «самому». Хорошо постарались родственники, чтобы обеспечить Али такое доверие главаря бандитов, что тот столь приблизил его к своему «телу». И это уже давало свои дивиденды: вот и теперь «хозяин» поманил его небрежным жестом и когда тот почтительно к нему склонился напомнил ему о том визите. И когда Али подтвердил, что помнит того человека, тут же последовало распоряжение заняться его переправкой за кордон. «Лёгок на помине»,- вспомнил Али русскую поговорку. А главарь, тем временем, давал ему наколку о месте встречи.

Когда Андрей получил звонок от Алика, стало ясно, что Цинципер почти уже у них в руках. Но оставалась одна сложность, а именно: надо было взять этого негодяя не вызвав подозрения бандитов к своему агенту. «Так что придётся нам поработать, на сей раз, и за сценаристов и за постановщиков»,- сказал Андрей своим товарищам, заканчивая свою информацию о сложившемся положении. «Ваши предложения, коллеги?!»- добавил он, побуждая их к творческим усилиям. Предложение Лёши повязать всех до кучи, а потом устроить Алику шикарный побег он отверг сразу. А вот идейку Али стоило развить, поскольку было в ней рациональное зерно- учёт национальной психологии: евреи у мусульман никогда почётом не пользовались и ложиться за одного из них костьми никто со своего брата по вере спрашивать не станет, особенно если тому удастся спасти главное – деньги. К тому же свидетеля «почётного отступления» надо как следует напугать и тогда, в оправдание своей трусости, он подтвердит всё что угодно.

И сам «клиент» и напарник Алика - Курбан вздохнули было облегчённо, когда граница Москвы оказалась за спиной, но вдруг они заметили выходящих на шоссе ментов. Сворачивать уже было явно поздно и Алик с видимой неохотой подчинился требовательному жесту ГИБДДешника, съехав на обочину. Менты с автоматами окружили «Жигули», и старший из них предложил всем выйти из машины. Переглянувшись с напарником и постаравшись придать своему лицу недоуменное выражение Али первым полез наружу и сразу заканючил, утрируя свой акцент: «Какие дэла начальник? Мы ничего не нарушали!» Не обращая на него внимания, мент наклонился к окну задней дверцы. «А ты чего ждёшь?»- обратился он к Цинциперу и повёл стволом автомата, как бы приглашая его наружу. Тот нехотя полез из машины, как бы случайно, при этом, подтолкнув ногой под сиденье свой кейс. Другой мент, положив на капот «Жигулей» свою сумку, достал из неё какой то листок, сличив его содержание с пассажирами, остановил свой взгляд на «клиенте» и констатировал: «Это он!». «Вы арестованы! Руки на машину и шаг назад!»- последовали затем команды. «В машину!»- крикнул Али Курбану по-таджикски, одновременно сбивая приёмом Самбо ближайшего к себе мента, и бросился за руль. Напарник живо повторил его манёвр. Менты почему-то не обратили внимание на то, что, выходя из машины, Али не заглушил двигатель. Поэтому Алик сразу же «ударил по газам». Рядом взвизгнул не то от восторга не то от страха Курбан, захлопывая за собой дверцу. Сзади послышались крики ментов и затрещали автоматы. Дальше всё как в кино: погоня, стрельба и хеппи-энд. Затесавшись в нагромождение частных гаражей, неприметная «девятка» остановилась. Из неё вышли два «чёрных», закурили, перебросившись парой фраз на своём наречии. Затем один полез к заднему сидению и нащупал таки под ним кейс. Когда они взломали на нём замки, и его содержимое предстало перед ними, то оба не смогли сдержать восторженных восклицаний. Затем Али «по братски» поделил и «баксы» и «цацки». «Что делать с бумагами?»- спросил его Курбан. «Если покажем их хозяину, он у нас деньги заберёт»,- озадачил его Алик. «Спрячем лучше чемодан, а хозяину скажем, что его забрали менты вместе с евреем»,- вынес своё соломоново решение «мудрый» Курбан. «Верно сказал»,- согласился с ним Али. Наскоро завалив чем придётся «дипломат» на находившейся неподалёку свалке, оба затем побрели к шоссе, слегка озабоченные предстоящим разговором с главарём.

Через некоторое время к свалке подошёл Стас с биноклем на шее и, негромко матерясь, принялся распихивать наваленную поверх кейса рухлядь.

А Лёша, бывший тем самым ментом которого уронил так невежливо Алик, уже докладывал Андрею о выполнении своей части задания. Оставалась лишь рутинная дознавательная и аналитическая работа по этому делу, которая могла правда обернуться ещё и неожиданными открытиями.

И вот, менее чем через месяц, мы уже видим Ису в десантном отсеке боевого вертолёта молотящего своими лопастями чистейший горный воздух, а за иллюминаторами видны силуэты других машин звена. Пышноусый штурман оборачивается к Исе и кричит, указывая рукой светящуюся точку на мониторе: «Есть!» Иса и сам уже услышал характерный звуковой сигнал радиомаяка, установленного Аликом на перевалочной базе наркомафии в горном ущелье, куда её загнали вооружённые силы Империи.

* * *

Стоящий на посту афганский душман насторожился и, обернувшись на звук, увидел заходящие в боевой вираж вертолёты, ошеломлённо помедлил несколько секунд и бросился к ДШК, но было уже поздно – разрывом НУРСа вместе с пулемётом его смело со скалы.

Клубы пыли и толовой гари заполнили пространство между горами, грохот взрывов покатился по ущельям. В этом очистительном огне горела отрава предназначенная для погубления будущего русской нации, и в этом же пламени корчились, подыхая, ядовитые скорпионы в человеческом обличии, которые разносили яд по нашей земле.

Эпилог

Видно таков уж замысел Господа Бога, что русскому народу вечно приходится спасать этот мир от его же собственного безумия. А для этого нужна мощная Империя и потому Бог с теми, кто её строит. И потому же в любой истинно русской душе царит смятение когда наш человек не чувствует за своей спиной могучего русского государства. Но не раз само его существование оказывалось под угрозой потому, что возникала в ней ущемлённость самого русского народа. Чтобы встать нашей Империи в мире неколебимо надо, чтобы добра она была только к добрым своим гражданам, а к ненавистникам русского народа беспощадна и равнодушна при этом к любой их клевете. Как говорится, мы не червонцы, чтобы всем нравиться.

Кто знает, куда судьба и служба Отечеству приведут наших героев дальше, в одном я не сомневаюсь, что и там они будут руководствоваться в своих поступках чувством долга перед своим народом, перед всеми его поколениями, которые сменились за одиннадцать веков существования его государства и, дай Бог, столькими же будущими. Когда же мне будет, что рассказать о последующих их приключениях, я обещаю вам вернуться к этому повествованию.

Конец

М.Архангельский

На главную страницу