В некотором царстве– тухлом государстве жил козёл Федот и был он козёл не простой– парнокопытный, а правоохранительный! Пасся он, в основном, на базаре, где подкармливали его черножопые торговцы зеленью, но забредал он , бывало, и на иные огороды. Официально он числился в услужении у губернатора Кащея– еврея, за что и получал регулярно свой качан капусты, но не забывал отдавать честь и совесть проезжавшим мимо на шикарных лимузинах прочей нечисти. А по отношению к людям мнил он себя властью. В общем был типичным козлом. 

И вот однажды районный оберкозёл собрал своё стадо и проблеял перед ним следующее: “Господа офицеры, Его Президентское Величество издало указ дарующий нам новые вольности!” Тут всё стадо радостно заблеяло. “Но!”– возвысил голос оберкозёл: “Мы должны теперь ещё усердней бдеть во имя покоя Его Величества со всеми его присными и челядью!” Высокое собрание согласно закивало рогами прикрытыми пиночетовскими фуражками. Далее речь пошла о мешающих козьему племени спокойно жить экстремистах. 

И вот уже наш Федот, предупреждённый, в очередной раз, об экстремистском коварстве, бредёт через городской парк в поисках опохмелки. И ба! Что же он видит?! Висящий на дереве портрет Его Президентского Величества с крупно выведенным на лбу популярным в народе словом из трёх букв. В порыве служебного рвения, усугублённого абстенентным синдромом, кинулся Федот на сию крамолу, как кот на мышь. Но лишь только он дёрнул за край планшета, как раздался звонкий хлопок и стража устоев окатило пахучим душем из жидкого дерьма. “Нифига себе опохмелился,”– сказал себе мусор, протирая глаза. И первое что он увидел была стайка ребятишек, сбежавшихся на шум и смотревших на него круглыми от удивления глазами. “Не надо так сильно пукать, дядя мент!”– сказал Федоту один из мальцов. 

Когда главный мусорской начальник вручал Федоту медаль “За холуйскую выслугу” сей опущенный козёл произвёл на него весьма благоприятное впечатление. Генерал Мусоргалиев порадовался своей находке– ведь он давно вынашивал мыслю внести свой ментовской вклад в обретение национальной идеи, поскольку даже козлу стало ясно, что прибавление разнообразных прилагательных к слову демократия совершенно не катит. В итоге Федот получил классическое задание: “Пойди туда– не знаю куда. Принеси то– не знаю что.” А в виде аванса– звание прапорщика. Вконец очумев от оказанного столь высоким вельможей доверия, наш козлик отправился в многотрудные странствия. 

Справедливо рассудив, что в таком деле без бутылки не разберёшься, он первым делом направил свои стопы в ближайший кабак. Предъявив мандат, требующий всяческого содействия от всех встречных и поперечных, подписанный самим главным ментом, Федот потребовал выпивки. Но армяшка, владевший этим притоном, оказался совершенно равнодушен к идеологическим изысканиям и, заявив, что он сам поставщик двора Его Президентского Величества и, стало быть, его крыша выше, этот Змей Горыныч велел своим халдеям выкинуть придурка. 

Прижавшись щекой к асфальту Федот долго размышлял о нелёгкой судьбе государева человека в России. 

Результатом великого лежания на панели стало убеждение в необходимости обращения к высшим силам, сиреч к бабке-гадалке. Определив адрес самой выдающейся Бабы Яги по выуженной из урны бульварной газетёнке, Федот двинулся навстречу новым испытаниям. 

Обшарпанная дверь с приколоченной много побегавшей в прошлой жизни подковой открыла ему сама чародейка– жутковатая старуха цыганской внешности. Обозрев антураж салона чёрной и белой магии со всеми полагающимися ему по штату свечами, хрустальными шарами и черепами, Федот уверился в профессионализме хозяйки, которая сразу же предложила поведать ему о его прошлом и будущем. “Мне бы идею… национальную,”– робко попросил посетитель. Ничуть не удивившись, дьявольская бабка объявила, что тут надобен спиритический сеанс с вызовом духа русского народа, но эта процедура не дешёвая. Федот без звука отдал ей заныканную на чёрный день стобаксовую банкноту с монетного двора Шамиля Басаева, справедливо рассудив, что, пользуясь связями в потустороннем мире, та сможет легко её впарить какому-нибудь лоху. Милостиво приняв подношение, колдунья водрузила блюдо с намалёванной на нём замысловатой стрелкой на круглый стол с расположенными по периметру готическими буквами и сеанс вызывания духа начался. Но, не смотря на мудрёные заклинания в духе старика Хатабыча, дух молчал, как партизан на допросе. Наконец утомлённая ведьма посоветовала сменить формулировку вопроса. Федот был уже согласен на наколку о направлении дальнейших поисков. “Куда мне пойти?”– вопрошал он. И тут блюдо зашевелилось, указав по очереди следующие буквы: н, а, х, у, й. “Вот туда и иди!”– заявила Баба Яга, давая понять, что сеанс закончен. “А в какую это примерно сторону?”– озадачился вслух мент. “В любую,”– загадочно ответила ему гадалка. Странствие обещало затянуться… 

Как только озабоченный пилигрим выпал из подъезда избушки на курьих ножках, его окружили бомжеватого вида тётки и принялись пихать ему в руки буклеты Свидетелей Иеговы, суля неминучий конец света в самое ближайшее время. Наслушавшись ужасов, решил было Федот послать все идеи туда, куда указал ему дух, но когда речь зашла о пожертвованиях, решил всё же пока повременить. Томимый духовной жаждой, остановил он на ночной улице такси и конфисковал у бомбилы бутылку водки. Водка оказалась бодяжной и бравый мент пал её жертвой в обоссаной подворотне. Пробуждение было ужасным: башка раскалывалась от боли, язык прилип к пересохшему нёбу и мёрзли ноги с которых какая то падла сняла почти новые кроссовки. Свежая медалька была правда на месте– очевидно на рынке она не котировалась. Вдруг рядом зашевелилась груда тары из гофрированного картона и из неё выполз бомж. Федот радостно конфисковал у него видавшие лучшие дни сандалии и тут же обновил их парочкой пендалей их прежнему обладателю. Жаль, что у того не нашлось для комплекта банки пива. 

И тут его воспалённые мозги подверглись новому испытанию: где то по близости раздался жуткий трезвон. Федот ухватился за свой ставший чугунным котелок, испугавшись, что он треснет. И тут до него дошло– день то сегодня воскресный. Побрёл страждущий мент на звон, уповая на то, что сможет разжиться церковным винишком у местного батюшки. Чтобы произвести на того благоприятное впечатление, пристроился он на исповедь. Поведав настоятелю про все свои косяки, не забыл он помянуть и о загадочном совете духа русского народа. Задумался святой отец и молвил: “Спиритизм– большой грех. Но смысл в тех словах, однако, есть. Может в том и заключается национальная идея, чтобы послать туда всех вас с вашими хозяевами. Кайся грешник!” 

“Да, к Мусоргалиеву с такой идеей не пойдёшь,”– соображал ментовской мыслитель, оказавшись на улице. 

Опаньки!– услышал он и, подняв глаза, узрил перед собой весёлую компанию, которой он, однако, не обрадовался– трое из ларца одинаковых с лица. Это были скины, которых он на днях воспитывал со своими коллегами посредством “демократизаторов”. А местечко, между тем, было тихое и ухмылки у пацанов были, ой, нехорошие. Предчувствия его не обманули: далее последовала лекция о национальной идеологии, сопровождавшаяся энергичной жестикуляцией и прочими средствами невербального воздействия. Всё окончательно спуталось в бедной федотовой башке и он отключился. 

Когда, порядком измызганный, он выполз из канавы у него было уже достаточно цельное мировоззрение. Он понял, что был козлом. Но что из этого следовало? Продолжать нарываться, или попробовать стать человеком? А что он по жизни умеет?

М. Архангельский